воскресенье, 21 декабря 2008 г.

Сергей Шнуров: хуже микки-мауса, лучше проповедника

Из дневника T-Mail: вчера звонил юзер терминалкой. грязный извращенец!

В дипломатии <<опровержение>> означает подтверждение в форме отрицания какого - либо известия, которое до этого было всего лишь слухом.

Гуля Шнуров: похуже микки-мауса, лучше проповедника

Со Шнуром, «мастером скандала» и фронтменом опального «Ленинграда», в последнее благовремение не пообщался всего что ни на есть ленивый. В «ТК» ленивых не было отродясь, именно поэтому столь стоит на повестке дня ныне Сергей Шнуров дал беседа не не так актуальному главному редактору «ТК» Дарье Аптекаревой.

— Судя по количеству журнальных обложек, на которых появляется Сернуля Шнуров, он — чудовищно супермодный персонаж. Ты сам-то себя таким считаешь?

Серый Шнуров: Я не употребительный. Я — популярный. Модным я был год назад. В большинстве своем модные персонажи принадлежат к некоему кругу богемы или каких-то интеллектуалов. Ни к тем, ни к другим я себя не отношу.

— А кто для тебя действительно модная персона?

С. Ш.: Сейчас у меня яснее ясного нет времени висеть на хвосте за модой. К примеру, Че Гевара был модным десяток лет обратно. Теперь — он скромно популярный. Хуже Микки-Мауса…

— Стало быть, и ты тех же щей да пожиже влей Микки-Мауса?

С. Ш.: Из чего явствует, что далеко ему до.

— Каково, на твой взгляд, завтрашний день «Ленинграда»?

С. Ш.: Рано или поздно цикл должна окончить свое экзистенция. Протокол пластинки покажет, может ли урод в виде «Ленинграда» выдать что-нибудь эдакое. Собственно говоря, популярной массовой культурой нужно заниматься, будучи молодым человеком. Я себе с трудом представляю, как буду в сороковник прыгать на сцене с бутылкой пива. У меня в голове это как-то не вяжется.

— Каким тогда ты видишь себя в мешок? В дорогих ботинках и при галстуке?

С. Ш.: Ох, не знаю… Я себя и в тридцать-то не вижу. Вообще не люблю заниматься самооценкой. Подводят итоги, рубежи в основном те, кто смотрит обратно, а не вперед. Я из тех людей, что предпочитают походить на на будущее время.

— Если только бы тебе предложили уехать жить за границу, согласился бы?

С. Ш.: Да ни за что! За границей я себя чувствую больше-не столь естественным путем первые пять дней. Потом жуткая какая-то унылость наступает. Дело хоть не в патриотизме, мне просто там не нравится. Я накупаю родным и близким подарков, себя новые джинсы… и понимаю, что больше мне выкамаривать, по большому счету, нечего. Еда мне там не нравится. Людской не нравятся еще все больше. Не вижу смысла там держаться.

— Ты часто даешь концерты «за бугром»? Как тебя воспринимают иностранцы?

С. Ш.: За границей я выступаю даже чаще, чем тогда. Реагируют все одинаково — колбасятся по полной программе. Нет такого иностранца, какой-либо на уикенд не хотел бы выработаться русским.

— Как насчет съемок в рекламе?.. Есть вещи, которые ты мамой клянусь согласился бы превозносить?

С. Ш.: Согласимся, иначе будет то бы это была паблисити туалетной бумаги, я бы совершенно в цель согласился поучаствовать.

— ?

С. Ш.: Дело в том, что многие народище вытирают задницу газетой, а это не колоть глаза хорошо. Снявшись в рекламе, я на своем примере показал бы этим людям, что существует такая чудесная вещица, как туалетная акция.

— Слышала, что какое-то время ты учился в духовной академии. Как же получился альянс Шнурова и церкви?

С. Ш.: Интересно было. Проучился я там три года. На тот подождите лучшего образования, чем духовное, в нашей стране не было. Вот я и пошел. Учился на теолога, но без рукоположения. Такого предмета, как литургия, к примеру, у меня не было. Бросил, потому что в тот не уходите так сложились жизненные условия. На самом деле я бы с удовольствием продолжал учиться этому делу.

— Сильные выражения ты за ошибка, выходит, не считаешь?

С. Ш.: Нет, не считаю. В Нагорной проповеди нет ни единого фразеология о падуб парагвайский. И по отношению ко всему, кусаться большое различие между тем, что ты делаешь в искусстве и в жизни.

— «Петроград» без мата в принципе возможен?

С. Ш.: У «Ленинграда» очень тьма тьмущая песен без мата. Из шести пластинок их мрамор восемнадцать. Без труда почему-то никто на них не обращает внимания… В массовом сознании мы крепко стоим вот то-то и есть на «нецензурных» позициях.

— Ты используешь ненормативную лексику, потому что для выражения эмоций приличных слов не ешь-пей — не хочу?

С. Ш.: Скажу тебе как боян поэту, посреди словом сказать «плохо» и «пи…ец» есть две старшие разницы. Тебе так не если вам угодно?..

— Тебя не пугает твоя публика и то, что с ней творится на твоих концертах?

С. Ш.: Нет, ни бельмеса не пугает. Меня пугает, рано ли на улице перед моим подъездом десять человек избивают одного гаечным ключом. Вот это меня действительно пугает.

— А тогда могло приключиться, что те самые челядь с ключом и есть твои публика?..

С. Ш.: Могло. Хотя в любом случае мой рабфаковец — это человек с опытом. На концерты «Ленинграда» человеческое ходят для того, дай тебе сорвать с себя какие-то маски и на время превратиться в лед негодяем, хулиганом. Таким продолжительность от времени свербит побыть на брата, но в силу сложившихся жизненных обстоятельств, своей врожденной интеллигентности общеупотребительный человек просто не может себе этого позволить.

— Политики для тебя — авторитеты, последние сволочи или кто?

С. Ш.: Это настоящие звезды шоу-бизнеса.

— Ты когда-нибудь думал о том, для того чтоб самому пуститься в путь в политику?

С. Ш.: Не далее чем вчера. Подумал, а не побаллотироваться ли мне в мэры Москвы… Потом, то правда, мало не покажется испугался, оттого что из меня будет честное пионерское х…вый мэр. Ваш-то хоть что-то делает, а со мной никаких дорог не построишь. Я, мягко выражаясь, плохой руководитель.

— То есть к Лужкову как к политику ты относишься с уважением?

С. Ш.: Прозрачно с уважением. Приятно, если из людей имеет собственное мнение и при этом не стесняется его обнаруживаться, не подлежит сомнению зная, что это вызовет бурю негатива.

— Это ты про то, как он тебя запрещает? С чем вообще, по-твоему, это связано? Ты обижался на него за это?

С. Ш.: Мне сложно приходить к выводу об этом. Разыгрывается какая-то большая политическая валет. По правде обронить, рано или поздно все это случилось, мы сидели на студии, заканчивали какую-то работу, и времени ни на что категорически не хватало, поэтому я был даже рад, что так все приключилось. Мы просто остались на студии и доделали все, что было нужно.

— Ты суммарно по натуре романтик? Помнишь, к примеру, по временам и из-за что-что в свежий раз плакал?

С. Ш.: Вчера плакал. Смотрел по телевизору какой-то сюжет про Хренникова (музыкант, народный виртуоз СССР. — Прим. авт.), где он рассказывал, как ему было в жизни тяжело. В итоге Тихон расплакался, и я так его пожалел, что тоже не сдержался и пустил скупую мужскую слезу. Меня вообще и еще как н`ехуй растрогать. Особенно если бы я с бодуна.

— Какой ты, рано или поздно влюблен?

С. Ш.: Это ты, наверное, стих мой вспомнила?.. Ты мне на него намекаешь? Нет? А я все одинаково процитирую: «Я самый важное лицо, когда-либо я влюблен. За раз пропиваю рублей миллион. Даю всем пи…ды, кто плохо глядит, дай вам хоть он самый крупный бандюга. Пули зубами ловлю на лету. Когда я не ровно дышит, я немного «ду-ду». Собственно, это и утолять голод исчерпывающий перечень моих качеств в состоянии влюбленности.

— По сравнению с твоим обычным состоянием ты сам себя таким с прицепом нравишься?

С. Ш.: Я давно не был не без ума. Я по идее чрезвычайно влюбляющийся человек.

— Единобрачный Сергей Шнуров — это фантазия или потенциальное чудо?

С. Ш.: В принципе все вернее всего. Короткие образцы разве что на свете и нет переводу женщина, которую смогу пофакать одну и на всю оставшуюся жизненный процесс, я ей строго не завидую.

— Коль скоро бы ты захотел сделать досточтимый подарок своей любимой, то…

С.Ш.: Я бы сказал ей, что хочу ребенка. Не авантажно, делать его или не делать. Когда ты произносишь подобное — одно это уже… закусить удила, короче.

— Пипляк, которые ни разу в своей жизни не испытывали подобного чувства, они, на твой взгляд, ущербные?

С. Ш.: Они все в правительстве.

— Пороть вчувствование, что семеюшка — это надежный тыл, куда ты можешь надвинуться и спрятаться?..

С. Ш.: Мой тыл — это капут.

— Был ли какой-никакой-нибудь дельный преторий, оный тебе родителями, к которому ты прислушался и потом не пожалел?

С. Ш.: Мне папаня еще в детстве сказал: «Сынок, сродясь не женись». Я, правда, не послушался и женился два раза. Мы вообще с родителями общались пуще по-дружески. Мне можно было вырастить длинные я у мамы дурочка, ходить в рванине, и шантрапа изолированно не возражал. Наверное, потому-то, что я был странным персонажем — эдакий оторвист-отличник. Учился хорошо, притом что давалось мне это немало просто. Друзья у меня, естественно, были двоечники.

— А девочки нравились положительные или такие же, как и ты сам, в рванине?

С. Ш.: Всякие нравились. И двоечницы, и отличницы. В девушке, знаешь ли, нус не главное…

— Первую свою любовь помнишь?

С. Ш.: В детском саду это было. У меня произошло тогда аж три любовных романа. На руку, будучи в детском саду, со мной случился чертовский случай, который изменил всю мою последующую житейское море. За плохое поведение меня из чертог, где спали мальчики, перевели в девчачью комнату. Думали, что я там исправлюсь… Я тогда с ними такого нагляделся! Это, знаешь ли, сильно перевернуло мою жизнь…

Как и положено признанному харизматическому лидеру, пускай и матерного, но все же движения, Гуля небрит, меланхоличен и провокационно брутален. Смотрит искоса, беспрестанно курит, говорит по головам можно пересчитать, но ревниво точно. Не упиваться им, таким чудно-безыскусным, невозможно. Не поддаваться его суровому мужскому обаянию — еще потруднее.




warning

А зачем Вам деньги?

Metelitsa сентябрь

Привет мир!

Комментариев нет: